Идет розыск [Полный вариант] - Аркадий Адамов

Игорь четко провел захват руки, со звоном выпал нож, и Смоляков, вскрикнув от резкой и острой боли, повалился на пол. Игорь упал на него, не отпуская руки, не замечая, что все лицо у него в крови, не чувствуя ее горьковатого вкуса на губах.

– Дверь открой! – крикнул он Марине.

– У тебя же кровь! – в отчаянии воскликнула она в ответ. – Я сейчас…

И тут же на балконе появился Воловик, задыхающийся, весь обсыпанный штукатуркой, пиджак у него был разорван.

Смолякова связали.

– Фу-у… – отдуваясь, произнес Воловик. – Спасибо строителям. Двери все-таки при желании можно высадить. Плечом, например.

Марина прибежала с мокрым полотенцем и, вытирая Игорю лицо, взволнованно лепетала, то и дело косясь на лежавшего на полу, возле стола, Смолякова:

– Ой, миленькие мои, спасибо… Ой, Игорек… Он все-таки приехал, видишь?.. Проклятый!.. Проклятый!..

– Ничего, – тяжело дыша, ответил Игорь. – Он теперь опять уедет… Далеко… Будь спокойна…

Виталий летел в Борск не впервые, но каждый раз он не переставал восхищаться бескрайними лесами, среди которых лежал город. Всеми оттенками зеленого цвета, от почти черного до самого светло-зеленого, переливались, как море, густые, бескрайние леса под крылом самолета. А бесчисленные голубые озерки казались каплями с какой-то гигантской кисти, которую пронесли над лесами, а потом провели ею по нескончаемому зеленому ковру, и появилась широкая, полноводная река, на которой и стоял Борск.

В аэропорту Виталия, как обычно, встречали ребята из местного розыска. Их оказалось двое, и один из них, Володя Жаткин, был давним знакомым. Худой, быстрый Жаткин в своей зеленой нейлоновой курточке и сдвинутой на затылок кепке, из-под которой выбивались светлые вихры волос, с блестящими, голубыми глазами на улыбчивом, плутоватом лице казался совсем мальчишкой. Но Виталий знал, что это был опытный оперативный работник. Однажды он видел тяжелый шрам на плече у Володи, заработанный в ходе одной сложной операции здесь, в Борске, на вокзале, несколько лет назад.

Вообще Володя прошел, как он выражался, «школу Лобанова», по имени бывшего их начальника уголовного розыска, старого муровца, который теперь был уже генералом и начальником областного управления.

– Ну, с приездом, с приездом, – весело и торопливо сказал Володя, тряся Виталию руку и широко улыбаясь. – Звонил твой шеф, предупредил, – и удивленно спросил: – Что это ты даже без портфеля?

– Да Кузьмич по-быстрому вытурил, – улыбнулся Лосев. – Домой заехать даже не дал. Вечером пришлют, со следующим рейсом.

– Понятно. Наши дела, – засмеялся Жаткин. – Ладно. Встретим и портфель. А пока поехали. По дороге поговорим. Да, знакомься, лейтенант Солодовников. Костя, короче говоря.

Втроем они вышли из здания аэропорта и на площади разыскали ждавшую их машину.

– Значит, так, – посерьезнев, начал Володя, когда они уселись и машина начала медленно выруливать из густого скопища других машин. – Завод этот мы обнаружили. Тихий такой заводик, никогда мы даже туда не залетали, представляешь? Никаких серьезных дел там сроду не возникало.

– И сейчас, бог даст, не будет, – подал голос с переднего сиденья молчаливый, полноватый Солодовников. – Он же объект покушения, этот завод. Так, ведь?

– Именно что, – с ударением произнес Лосев, незаметно для себя повторяя выражение Цветкова. – Его самого оградить надо. Вы суть дела знаете уже?

– Только суть и знаем, – ответил Жаткин. – Не мешало бы детали узнать.

– Мы их пока и сами не все знаем, детали эти, – досадливо ответил Виталий. – Известно только, что кем-то в бухгалтерию завода будет предъявлена фальшивая доверенность вместе с краденым паспортом. По ним попытаются получить несколько тонн лимонной кислоты. А каждая тонна стоит чуть не пятнадцать тысяч рубликов.

– И это еще по госцене, – многозначительно заметил Жаткин.

– Именно что, – повторил Лосев.

– А на какую фамилию доверенность и паспорт? – снова спросил Жаткин. – Шеф твой почему-то не сообщил.

– Сами не знаем, вот в чем дело. Источник не помнит, хотя сам эту доверенность изготовил. Правда, у него потом много волнений было, – усмехнулся Лосев. – Только помнит, что фамилия та на «а», не то Антонов, не то Антипин, – ив свою очередь он спросил: – Завод успели прикрыть?

– Час назад. Особо смотрим за бухгалтерией.

– Ни с кем еще там не говорили?

– Нет. Тебя ждали. Детали-то мы не знаем.

– Эх, – досадливо вздохнул Виталий. – А надо было бы поговорить. Может, эти деятели уже все провернуть успели? Давай сейчас прямо на завод и поедем.

– А в гостиницу?

– Чего мне там делать? Нет, давай на завод. По-быстрому только.

– Отлично. Поехали, – азартно согласился Жаткин и наклонился к водителю. – Миша, слыхал? Прямо на завод давай.

– Это куда, Владимир Борисович, на Нижнее шоссе? – спросил тот.

– Да нет, – нетерпеливо возразил Жаткин. – В городе. Белинского двадцать шесть. На Нижнем шоссе у них филиал.

– А-а, понятно, – кивнул водитель, не отрывая глаз от дороги.

– Ну, давай быстрее, – скомандовал Жаткин.

Машина летела по лесному шоссе. Километр за километром сплошной стеной стояли темные еловые леса. И только уже ближе к городу стали попадаться маленькие, а затем уже и большие поселки.

Постепенно и незаметно надвинулся город. Вскоре уже машина двигалась по шумным многолюдным улицам, то и дело задерживаясь на перекрестках.

Наконец подъехали к заводу. По местному времени было уже половина пятого, рабочий день близился к концу. По широкому двору прошли к небольшому зданию заводоуправления.

В бухгалтерии пожилая женщина сухо сказала:

– Из Московской области никто за кислотой к нам не прибывал.

Но тут вмешалась бойкая девица, сидевшая за соседним столом. С любопытством оглядев приезжих, она довольно бесцеремонно объявила:

– И нет, Пелагея Ивановна, кто-то приезжал. К Сергею Прокофьевичу заходили.

– О, господи, – раздраженно ответила пожилая бухгалтерша. – Но мы-то, ведь, ничего не оформляли на выдачу?

– А кто такой Сергей Прокофьевич? – поинтересовался Жаткин.

Девица стрельнула в его сторону подведенными глазками и, кокетливо поправляя двумя руками пышные волосы, ответила:

– Замдиректора по сбыту. Очень симпатичный, молодой. Совсем недавно у нас. К сожалению, только женатый.

Она хихикнула.

– Ты бы помолчала, Люба, – строго сказала ей пожилая бухгалтерша. – Вечно ты со своими замечаниями.

– А что такое? Товарищам, может быть, эти пригодится.

– Верно, – улыбнулся Виталий. – Нам все может пригодиться. А почему вы, Люба, решили, что приехали из Московской области?

– Я по двору шла, а они как раз приехали, – обрадованно затараторила Люба. – А номер на машине подмосковный. Я их уже знаю. Мы недавно «Запорожец» купили, ну, отец, конечно. Я теперь на все номера смотрю. А он еще спросил так, знаете, любезно-любезно: «А как, девушка, пройти к вашему замдиректора?»

– Кто «он»?

– Ну, кто приехал. Молодой такой, светленький, в очках, с такими усиками, – улыбаясь, она провела пальцами над верхней губой.

– Давно это было?

– Да, господи! Час назад.

Виталий бросил укоризненный взгляд на Жаткина.

– Так пойдем быстрее к Сергею Прокофьевичу, – торопливо воскликнул тот, скрывая смущение. – Они, ведь, еще ничего не получили.

– Значит, вы им ничего не отпускали? – еще раз на всякий случай уточнил Виталий, обращаясь к пожилой бухгалтерше.

– Да, нет, я же вам сказала.

– Ну, извините. Как пройти к вашему замдиректора?

Люба быстро поднялась со своего места.

– Пойдемте, провожу. Мне как раз к нему надо.

– Люба, – предостерегающе произнесла пожилая бухгалтерша.

– А что такое? Мне же надо. Он просил зайти.

– Он два часа назад просил зайти.

– Вот я и пойду, – своенравно ответила Люба и обратилась к Лосеву: – Пойдемте.

Она быстро направилась к двери. Лосев и Жаткин последовали за ней. Поднявшись на второй этаж, они зашли в небольшую приемную. У двери кабинета, на Которой красовалась табличка «С. П. Бузин», Лосев мягко сказал:

– Вам, Люба, придется подождать здесь.

Девушка сделала недовольную гримаску, но возражать не решилась.

Лосев приоткрыл дверь кабинета:

– Разрешите, Сергей Прокофьевич?

И не дождавшись ответа, они с Жаткиным вошли в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

За большим письменным столом сидел полный, но довольно молодой еще человек в белой сорочке с расстегнутым воротничком на толстой, розовой шее, полосатый галстук был приспущен на грудь, пиджак висел на спинке кресла за его спиной. Редкие светлые волосы были гладко зачесаны назад, на широком лбу проступила испарина. Сергею Прокофьевичу почему-то было невыносимо жарко. На столе, среди разложенных бумаг, стояла недопитая бутылка «Боржоми». Поверх бумаг лежали большие, модные очки.